Надежда Николаевна родилась в 1862 году в семье московских промышленников Хлудовых, ставших основателями крупнейших в мире предприятий по производству хлопчатобумажных тканей. Их взлет и невероятные успехи в этом деле происходил в первой половине XIX века в Москве. Первый представитель этого семейства пришел в первопрестольную столицу Империи в 1817 году из Егорьевского уезда Рязанской губернии. Был он простым крестьянином, занимавшимся различными кустарными промыслами в своем родном селе Окатово. Гонял он скотину в Москву на продажу. Ручным способом производил нанку5 и кушаки. И вот, послушав супругу и уговорив своих родителей, перебрался в Москву. Его дети с малых ногтей знали о том, что в жизни есть тяжелый труд и деньги на жизнь даются нелегко. Но благодаря своей смекалке и прочим обстоятельствам тогдашней жизни, семье Хлудовых довольно быстро удалось добиться ощутимых успехов в деле текстильного производства. Стартовым капиталом мог помочь и дядька маменьки, Меланьи Захаровны, Афанасий Щекин, который давно уже был крупным пивоваром и имел свое производство этого хмельного напитка на Швивой горке в Москве. Могли молодые московские купцы и воспользоваться вниманием государства к предприимчивым вчерашним крестьянам, которое деятельно проявлял государь Император Николай Павлович Романов. Легенд о скором обогащении этой семьи в те годы ходило по Москве немало. Но факт остается фактом: Хлудовы в 1835 году вернулись в родной Егорьевск для строительства огромного текстильного предприятия – Егорьевской бумагопрядильни. Получили в аренду у городских властей участок земли на берегу речки Гуслицы и начали строительство каменных многоэтажных корпусов.

Поглядев даже в наше время на размах строительства этого предприятия, диву даешься: откуда что взялось тогда у совсем молодых ребят, у сыновей Ивана Ивановича Хлудова – Алексея, Назара, Герасима и Давыда. Двое из них в ту пору были несовершеннолетними, но занимались семейным делом успешно. А когда возникла необходимость закупки в Великобритании промышленного и механического оборудования по производству бумажной нитки из хлопка, справились с этим безупречно. Подумать только, неграмотный молодой русский купец, приехав впервые в Ливерпуль, получил бесплатно современное механическое оборудование у его производителей! Языкам иностранным обучен не был, а вот привез десятки тысяч механических веретен на родину и не только установил их на семейном предприятии, но и продал часть – своим будущим конкурентам! Чудеса да и только!

Об истории этого значимого для делового мира России рода пишет академик П.Б. Струве в своих воспоминаниях, вошедших в сборник 1936 года. В них говорится, что «род Хлудовых, к которому принадлежала Н.Н. Крамарж, занимает в истории русской «буржуазии» высокое и почетное место.

Это настоящие пионеры подлинной самобытной русской промышленности, своей энергичной и умной предприимчивостью сыгравшие в её развитии весьма значительную роль. Целые области – по предмету текстильная (хлопчатобумажная) промышленность – и географически – Егорьевский уезд Рязанской губернии – носят отпечаток духа и труда этих сильных людей. И замечательно в их деятельности рука об руку идут творческое хозяйственное деланье и культурное строительство. Особый размах предвещала деятельность Ивана Алексеевича Хлудова (1839 – 1868), который являет облик смелого русского предпринимателя, связывающего русскую предприимчивость и с Западом и с Востоком: он работает коммерческим волонтером в Бремене, открывает русскую контору в Ливерпуле и затем, стремясь завоевать для русской промышленности только что завоеванный русским оружием Туркестан, не достигнув 30 лет, умирает на этой работе в Самарканде. Этот Хлудов, по средней школе воспитанник петербургской немецкой Петершуле, идейно и общественно близок к московским славянофилам во главе с Иваном Аксаковым.

Все эти Хлудовы – люди крупных умственных запросов и большой действенности, и такова же была Надежда Николаевна Крамарж с властным и суровым, чисто русским, упором ее воли».

Долго ли коротко ли¸ – богатела семья текстильных магнатов Хлудовых, создавая предприятия во многих других городах империи. Егорьевск, Норск и Иван-город – адреса крупнейших хлопчатобумажных предприятий этой династии в России. Их Кренгольмская мануфактура стала крупнейшим предприятием в мире по производству нити и ткани из хлопка. За сырьем третье поколение династии ходило, пересекая океаны и участвуя в войнах на самых разных континентах и в разных частях света.

Вот из такой породы была и моя прабабушка – Надежда Николаевна Хлудова. Она происходила от одной из трех, главных ветвей нашего семейного древа. Ее дед Назарий Иванович Хлудов, был одним из пятерых братьев, приехавших в Егорьевск в 1835 году. И он же участвовал в закладке Кренгольмской мануфактуры на берегах Балтики. Его сын Николай, женившись на Надежде Залогиной, имел в браке двоих детей, главной из которых стала Надежда. Главенство это проявлялось в том, что именно к ней по наследству перешла основная доля имущества отца.

Властная, способная к учению, она проявляла в своей богатой на события жизни несомненный «упор воли». Так, будучи в замужем за моим прадедом Алексеем Алексеевичем Абрикосовым, она стала хозяйкой первого в России, философского Салона, который располагался в квартире молодых Абрикосовых на Остоженке в Москве. В воспоминаниях Владимира Ивановича Немировича-Данченко мы читаем о молодых супругах Абрикосовых и о салоне: «Надежда Николаевна и ее муж Абрикосов принадлежали к той категории московских купцов, которые <. . .> отправлялись учиться за границу, в Лондон, говорили по-французски и по-английски <. . .>. Абрикосов, кондитерский фабрикант, участвовал в создании журнала по философии и психологии, а у его красивой жены был свой салон. Здесь можно было встретить избранных писателей, артистов, ученых. В её полуосвещенной гостиной раздавался смех Владимира Соловьева, тогдашнего кумира философских кружков <. . .> . И вот однажды в этом салоне появляется блестящий политический деятель из Праги. В комнате, где можно было курить, приезжий оратор, энергичный, чувствовавший свой успех, рассуждал, что лучше: чтобы звонило много маленьких колоколов или чтобы из всех их был вылит один мощный колокол?»7

Проявив себя в первом браке личностью передовых взглядов, Надежда Николаевна и во втором замужестве находилась в авангарде исторических событий: став супругой крупного политического деятеля Австрийской Империи, депутата Австрийского Парламента от чешских земель, младочеха Карела Крамаржа, она разделяла взгляды и убеждения мужа.

Среди многочисленных талантов Надежды Николаевны была и страстная любовь к архитектуре. Прослушав курс по архитектуре в Сорбонне и, будучи знакомой с дисциплиной не понаслышке, Надежда Николаевна вполне профессионально построила несколько уникальных вилл, особняков и усадеб.

Первым ее творением в 1906 году стал дом в Крыму, расположенный неподалеку от мыса Ай-Тодор. Дом называли «Вилла роз» или по старой памяти – «вилла Барбо». История этой виллы связана не только с нашей семейной историей, но и всей европейской историей ХХ века.

Примечательна история венчания Н.Н. Абрикосовой и К.П. Крамаржа, которое состоялось в 1900 году в домовой церкви во дворце подруги Надежды Николаевны графини Паниной. С легендарной графиней, богатейшей и влиятельной фигурой русской политики, представительницей двух прославленных родов – Нечаевых-Мальцовых и Паниных, в будущем – с товарищем министра просвещения во Временном правительстве республиканской России, Надежда Николаевна была в одном политическом и идеологическом «круге» состоятельных и либерально настроенных представителей русского дворянства и буржуазии. Именно люди этого круга сыграли определенную роль в 1917 году, когда попытались направить жизнь своей великой Родины в новое русло демократических и либеральных европейских ценностей.

Для моей семьи вилла «Барбо» была родным домом на протяжении почти двух первых десятилетий ХХ века. Каждое лето дочь Надежды Николаевны Маргарита приезжала со своими дочерьми и моими тетушками, Марией и Татьяной, на крымскую виллу Надежды Николаевны. Из письма, написанного Маргаритой своей матери в 1914 году, мы можем узнать некоторые подробности жизни тех лет: «13 марта. Дорогая мама, я уже купила нам билеты в Крым на 10 апреля! Дело в том, что я встретила знакомых едущих на Святой в Ялту и с трудом доставших себе билеты на 7 апреля. Я отправилась в Международное общество (?) и убедилась, что билеты расписаны даже на Святой. Я сверилась с пароходным движением и выяснила, что нам надо ехать в понедельник или в четверг. На 10 (четверг) было только одно малое купе второго класса, а второе пришлось затребовать телеграммой из Петербурга (!). Ответ получился благоприятный, но так как купе взяли из Петербурга, то пришлось купить сейчас же все билеты. Мы так намучились с болезнями и с погодой, что не дождусь как выбраться из Москвы и очень не хотелось оттягивать отъезд. Я только смущаюсь, что не получила от тебя подтверждений на 10 число. Если тебе не удобно что мы выехали так рано, то дай мне пожалуйста телеграмму, чтобы я успела продать билеты.

Уехали ли вы уже из Праги, и куда? Напиши мне пожалуйста как здоровье и настроение? <...>

Пока до свидания. Всего хорошего. Передай мой поклон Карель Петровичу.

Целую тебя крепко и остаюсь твоей любящей Микой.»

Хозяйку виллы «Барбо» безусловно заботила деятельность её супруга – видного славянофила и европейского политика. Его роль в объединение славян восточной Европы и России сложно переоценить. По инициативе Крамаржа был проведен Славянский съезд в Софии в июле 1910 года и разработана Конституция конфедерации славянских государств Европы в 1914-м. Вот как Карел Петрович пишет о поддержке, которую оказывала Надежда Николаевна:

«В особенности она была довольна, когда много русских и русских поляков съехалось в Прагу на славянский конгресс 1906 года! Она вполне разделяла мои славянские идеалы и старалась, насколько это было только возможно, помочь русско-польскому сближению, каковое и удалось осуществить на съезде. Должен сказать, что наша внутренняя политика интересовала Надежду Николаевну лишь в той мере, в какой она отражалась на моем настроении; но все то, что что касалось славянства, было для нее дорогим и близким. Поэтому она с такой радостью поехала вместе со мной в 1910 году на славянский съезд в Софию, откуда мы потом через Царьград проехали в Крым».

Проводя летние месяцы в доме своей матери, моя бабушка Маргарита Алексеевна очень сблизилась и с ее новым супругом. В письмах, которые она регулярно писала матери, Маргарита Алексеевна постоянно справляется о здоровье Карела Петровича, передает ему приветы. Сам Карел Крамарж не забывал родных своей любимой супруги и оказывал поддержку нашей семье. Именно его влияние в политических кругах Праги позволило дать поручение первому послу Чехословакии в СССР, каждую неделю навещать семью дочери Надежды Николаевны в Москве, привозить продукты и деньги, необходимые для пропитания.

Неудивительно, что Надежда Николаевна стала впоследствии «матерью русской эмиграции» для всех русских, вынужденно покинувших свою Родину, как всем тогда казалось – на время!..

О ее роли важной роли пишет в своих воспоминаниях профессор Люблянского университета Е.В. Спекторский: «Когда в Праге появилась русская эмиграция, Надежда Николаевна не отвернулась от нее как от людей, ставка которых бита, и не навязывала ей ту или иную нерусскую ориентацию < . . . > – она не только приняла большое и деятельное участие в организации чешской помощи впавшим в беду русским братьям, она сразу же дала им почувствовать, что она всею душою с ними < . . . >

Вследствие этого вполне понятна та широкая известность, которую она приобрела как в пражском русском обществе, так и у всей вообще эмиграции. Русский стиль сказывался не только в отделке некоторых комнат в доме Крамаржей, но и в отношении хозяйки к многочисленным русским посетителям. Этот дом стал как бы центральной станцией для духовного общения русской эмиграции. Все лучшие представители русского воинства, науки, искусства, публицистики, учащейся молодежи охотно бывали в нем. Там они опять чувствовали себя, будто на Родине. Когда будет писаться история нашего рассеяния, все это будет всесторонне освящено».

Среди опекаемых у Надежды Николаевны были и барон Врангель – Верховный главнокомандующий русской армией и все объединения русских воинов, сплотившихся в Галлиполийское землячество и в Русский Общевоинский Союз. Поддерживала Надежда Николаевна и русских ученых, литераторов, преподавательский корпус, бежавший из России под страхом неминуемой гибели на Родине, объятой пожаром так называемой революции. В ее архиве хранятся письма моих родных и других многочисленных русских беженцев со всего мира. География «русского исхода» была невероятно широка. Письма отправлены из Харбина и Токио, Вены и Варшавы, Берлина и Парижа, Нью-Йорка и Вашингтона. Она координировала работу множества благотворительных и общественных русских организаций в изгнании, помогала конкретным людям, с которыми не была никогда знакома и которые писали ей в Прагу, начиная свое обращение, словами: «Мы с Вами незнакомы, бежали из Киева от наступающих большевиков, я – профессор Киевского университета Иванов, моя пятилетняя дочь больна, мы без копейки находимся в Харбине . . .»

Значительную часть семейного состояния Надежда Николаевна не утратила даже оказавшись в эмиграции: Кренгольмская мануфактура, основанная дедом и отцом находилась на территории независимой Эстонии и продолжала приносить доход. И большую часть этого дохода она направляла на поддержание важных инициатив по устройству жизни русских беженцев, помогала многим, нуждавшимся в ее помощи.

Благодаря финансовой заботе Надежды Николаевны и наша семья не умерла с голоду: она помогала дочери и своим внукам – в том числе и моему отцу. Постоянная переписка между ними говорит о живых и важных для обоих глубинных, кровных связях. С самого детства, слушая рассказы моей тетушки Татьяны и моего отца Петра, я проникался этими связями сквозь время и расстояния.

1. Дача специального назначения «Маёвка» (бывшая вилла «Барбо»), с 1925 года стала закрытым санаторием ОГПУ/НКВД для отдыха руководства ОГПУ/НКВД, а также нелегальных резидентов ИНО/7-го отдела ГУГБ.

2. Франтишек Томайер (František Thomayer) – садово-парковый архитектор, директор пражских садов, озеленивший в конце 90-х годов XIX в. Вацлавскую площадь в Праге.
3. В 1900г. Всемирной выставке в Париже павильон Австро-Венгрии, в проектировании которого участвовал Томайер, получила первый приз.

4. Войтех Эдуард Шафф (Vojtěch Eduard Šaff) несколько раз посещал Крым, выполнил скульптурное оформление имения и сделал обширную фотодокументами, хранящуюся в фонде Камаржа Национального музея Чехии.

5. В создании лепнины и скульптурного оформления участвовали Ян Штафль (Jan Štáfl) и художники Ян Бенеш (Jan Beneš) и Бенеш Кнупфер (Beneš Knüpfer).

6. На́нка (от названия китайского города Нанкин) — прочная хлопчатобумажная ткань, как правило, буровато-жёлтого цвета. Используется для изготовления наждачного полотна и при пошиве меховых изделий, головных уборов.

7. В цитате Немировича-Данченко имеется в виду объединение славянских государств в единую конфедерацию под главенством России. Это было идеей Крамаржа, впоследствии он оформил ее в виде Конституции славянских государств и которой посвятил славянские съезды в Праге и Софии.

8. Первоначальные предложения Я. Котеры по поводу архитектурного решения виллы Надежда Николаевна восприняла как слишком современные. Ей хотелось иметь более представительную виллу в античном стиле. Окончательный вариант проекта с лепниной и скульптурными декорациями был завершен уже без участия Я. Котеры. Автором интерьеров виллы официально считается тоже архитектор Ян Котера, но окончательный вид комнат Надежде Николаевне помог придать друг Карела Крамаржа профессор Академии искусств Ян Бенеш.

9. Татаринов Евгений Александрович – гражданский архитектор, родом из Курска. Впервые упоминается среди инженеров-строителей Нижнего Новгорода в 1898 году. С начала ХХ в до 1917г.г. проживал с семьей в Ялте. В 30-х годах ХХ века – профессор архитектуры Московской академии коммунального хозяйства.